Blackout: Глава вторая. День первый.

Тяжелая дверь со скрипом поставила твердую точку на недолгой прогулке в сырой и темный город. В "Яме" теплились огоньки свечей, пахло едой и безопасностью. Намалеванные на стенах пейзажи в неверном освещении дрожали, обрастая тенями и перспективой. Негромкий гул голосов плыл над сдержанным стуком посуды. Бармен Славик улыбнулся как родным, охранник Витя, чинивший выбитый витраж, немного встревожился на завернутое в тулуп тело и сунулся в служебные помещения.

В разных углах расположились несколько разношерстных компаний, все оживленно разговаривали. Некоторые повернули головы к вошедшим, а красивый модно одетый молодой человек, сидевший в окружении девиц, почему-то улыбнулся и помахал рукой. За отдельным столиком молодой парень в очках и наушниках сосредоточенно возился с каким-то девайсом.

Глаза Ефима Борисовича давно привыкли к темноте, но новоприобретённая (в очередной раз) сила его уже оставила. Он прошествовал через зал к свободному диванчику и аккуратно усадил на него опекаемое тело, стараясь слишком не звенеть цепями.

- Пора вставать, - сказал старик, пошлёпав тело по щекам и профессионально оттянув ему веко. - Сопор по Шахновичу. Это никуда не годится, но хотя бы и не кома.

Лившиц поднялся, нависая над "пациентом", помедлил секунду и влепил тому пощёчину такой силы, что тот накренился, вяло изобразил страдание мимическими средствами и завалился на бок.

Ефим Борисович вздохнул и терпеливо усадил его в прежнее положение.

- Мариночка, пригляди за бедолагой, - попросил он, а сам направился к выходу. - Возьму кое-что из машины.

- О, привет, Филя! - Марина ответно помахала рукой моднику и походкой манекенщицы на подиуме проследовала за Ефимом Борисовичем, демонстрируя новую шубу. Пока Ефим Борисович возился с незнакомцем, приводя его в чувство, девушка издали одарила Филиппа ослепительной улыбкой и церемонно присела на диванчик рядом с пострадавшим.
- Пригляжу, не волнуйтесь, - пообещала она.

Аристарх присел невдалеке и с усмешкой принялся наблюдать за рисующейся Мариной. Попытки привести в чувство пострадавшего его, кажется, совершенно не интересовали.

Официантка - незнакомая - подошла с охапкой меню в псевдокожаных папках, принялась раздавать новоприбывшим.

- Вам помочь? - встревоженно спросила она у Марины, нерешительно разглядывая изможденного мужчину (теперь уже было видно, что это все-таки мужчина), завернутого в явно недешевый тулуп, - Вообще у нас в нетрезвом виде нельзя...

Мбвата по привычке задержался в дверях, лишь загляну внутрь и поморщившись обилию посетителей. Проследил за тем, как Шаку усадил подопечного за столик, слегка наморщив лоб.

- Думаю нужно увести его в подсобку, подальше от глаз, - он подержал дверь Ефиму Борисовичу, пропуская вперед, и зашагал рядом. - Там я помогу ему очнуться, а когда он очнется, кто знает, как он отреагирует - может быть начнет не говорить а кричать?

- Что там? - спросил он наконец, заметив, по-видимому, цель похода - машину.

Тагир чувствовал в баре себя намного уютней, чем в квартире с враждебными демонами, а потому плюхнулся на стул и привычно заказал:
- Пиво, поллитра. Светлое какое-нибудь. И орешки.

- Вот что, - ответил Мбвате Лившиц, возвращаясь с автомобильной аптечкой. - Мирские средства на любой случай.

- Иван Сергеевич здесь? - спросил он уже у официантки. - Нам бы человечку помощь оказать, он многое пережил.

Иван Сергеевич уже и сам бодрым шагом подходил к столику, осведомленный охранником Витей. Хозяин кафе сходу въехал в разговор и принялся отрывисто разруливать:
- Марина, иди надень фартук и бейдж, ты нужна. Человечка - человечка ведь? - берите с собой и несите в вип-зал, там за ширмы. "Хвоста" нет за вами, не вляпались никуда, надеюсь? Где девушка Аня? Лишнего ничего знать не хочу, но что за человечек, послушаю.

Лившиц благодарно кивнул, снова взвалил тело на плечо и понёс за ширму, предоставив почётное право объясняться остальным.

- Передоз, - усмехнулся Аристарх, закинул на плечо чехол с басухой и молча направился вслед за Лившицом.

Следом за всеми юркнул Мбвата, устраиваясь поближе к выходу так, чтобы видеть зал и разворачивающееся вокруг найденыша действие. Он привычно вжал голову поглубже в капюшон и засунул руки в карманы. На лице обосновалось слегка отсутствующее выражение, только глаза остались по-детски любопытными.

- Вообще-то отсутствие хвоста гарантировать невозможно. Ефим Борисович назвал им наши имена, - Мбвата поморщился.

- Лучше быстро сгореть, чем медленно тлеть, - с некоторым возбуждением отозвался старый доктор, поднося флакончик нашатыря к носу пациента. - Жить в вечном страхе, что про тебя что-то узнают, будь то смехотворный мирской компромат или небесное имя... это же полный абсурд! Наши души бессмертны, а тела бренны - один раз они уже чуть не сгинули, и с тех пор лично мне терять нечего.

- Кому им-то? - нетерпеливо переспросил Кузнецов, расставляя пошире ширму - четырехстворчатый витраж в кованой раме.

Пациент тем временем сморщился, распахнул внезапно заслезившиеся глаза и принялся ими бессмысленно и неэнергично лупать. Официантка тихо просочилась внутрь, поставила на бирдекель бокал пива, а рядом блюдце орешков, и вопросительно задержалась в проеме.

Тагир пиво забрал, поблагодарил официантку и жестом показал, что ей можно идти. Сам тем временем отхлебнул из бокала и первым нарушил тишину.
- Имя, Фамилию, год рождения? - ровным голосом поинтересовался он у очнувшегося. Такой тон и манеру разговора он выбрал специально, так как пленный похоже уже привык к допросам и на подсознании не должен был сопротивляться их продолжению.

Мбвата подготовил спонтанную отповедь не растерявшему иедализм рабису. О том, что терять всегда есть что, и о том, что сгоревший быстро не принесет пользы и том, что сгореть не жалко ради чего-то значительного, а не вот так, в жерновах каких-то приземленных во всех смыслах разборок... верных слов не хватало, все они порасползались от сердито шарящей в памяти пятерни, подбрасывая вместо себя африканские аналоги. Пока рождалась речь, подопечный открыл глаза и заговорил Тагир.

Мбвата так и не открыл рот и внутренним голосом тоже пользоваться не стал.

Пленный, услышав звуки незнакомого голоса, немедленно прикрыл глаза и упал обратно в глубокий обморок: его бледное осунувшееся лицо не могло обмануть разве что опытного медика Лившица. Кузнецов досадливо крякнул и махнул рукой, но не перестал с интересом ждать продолжения.

Пока мужчины пытались привести в чувство пациента, Марина прошла в служебное помещение и тщательно прикрыла за собой двери. Надо было переодеться, потому что фартучек на голое тело шеф мог не одобрить.
На вешалке сиротливо висел халат уборщицы. Критически осмотрев его, девушка даже не стала притрагиваться к нему и сразу открыла шкаф с одеждой для поваров. К ее разочарованию, все халаты были огромных размеров и в каждый из них могли поместиться по две Марины. Не без труда выбрав самый маленький халат, всего на пару размеров больше, девушка немедленно в него облачилась, подвернула длинные рукава и сверху подвязалась фартуком. Кажется, получилось вполне прилично.
После чего Марина вытрясла из пакета свою выстиранную, но мокрую одежку и пристроила ее возле батареи для просушки. Шуба поместилась в шкафчике для верхней одежды.
Подмигнув себе в зеркале, Марина приколола бейджик и отправилась в вип-зал.

- Милчеловек, - терпеливо сказал Ефим Борисович, вертя нашатырём у носа "пациента", - если вы не хотите вернуться туда, где не светит солнце, вам лучше бы с нами пообщаться.

- Мы не враги, - как мог спокойно добавил Мбвата. Он все же поймал себя на мысли: пока было неясно, ложь это или правда, но скорее все же правда. - Просто расскажи, кто ты и что с тобой случилось.

Человек снова изобразил что-то лицом, слабо уворачивая голову от едкого пузырька. Неизвестно, что на него подействовало больше, угрозы или увещания, но он кивнул, кашлянул и разлепил пересохшие губы.
- Пить дайте, - сиплым шепотом выдохнул он, попытался протянуть руку и не сумел, и с удивлением уставился на торчащий из овчинного рукава железный "манжет".

Иван Сергеевич с любопытством уставился туда же.
- Если раба украли, то черт с ним, - откомментировал он. - А вот если его еще только готовили, то это большая обида будет.

Девушка принесла горемычному воды и ретировалась под строгим взглядом Кузнецова. Ефиму Борисовичу пришлось поить пленника, так как руку, отягощенную цепями, тот поднять так и не смог. Откинувшись на спинку диванчика, обитого вишневым велюром, он слабо прочистил горло и повиновался.

- Рахманов Андрей Сергеич, тыща девятьсот восьмидесятый. Шел-шел, упал, все потемнело. Глаза открыл - темно, подрыгался - цепи. Сколько времени прошло, не знаю, - безэмоционально, буднично поведал он. - Долго. Сначала орал, дрыгался. Потом устал. Кормили, иногда выводили постричься там, помыться. Тетка какая-то. Еще кто-то приходил, мужик. Ничего не говорил, молчал только. Не били, не вымогали. Ничего не помню, никого не видел.

Обессилев от такой длинной речи, он уронил голову набок, на мягкий ворот тулупа, и прикрыл глаза.

Мбвата непонимающе переглянулся с остальными. Он видел и кандалы и цепи в лагерях повстанцев на плато Манимы, но в его человеческой памяти они всегда были неразрывно связаны с работой и побоями.

Он наморщил лоб, и вопросительно дернул подбородком, почему-то Кузнецову.

Тагир тоже растерялся. Он уже подготовился к сложному и продолжительному допросу, а такая бесхитростная судьба Рахманова как-то поставила его в тупик.
- Где шел и куда? - только и придумал что спросить Тагир. - Кто ты по профессии?

- На заклание готовили, наверное. Только время зря с ним тратим, - вздохнул Аристарх.

- Домой. Электрик я. Был, - лаконически просипел пленный, приоткрыл один глаз и с немым укором уставился на тарелку с орешками. Слова про заклание вызвали у него на лице какое-то мимолетное движение, словно рябь на воде, но осмысленными и распространенными фразами этот человек, похоже, давно не пользовался.

- Да где вы его взяли? - не унимался Кузнецов, возвращая Мбвате вопросительный взгляд. - У культистов, что ли, отбили? У чьих?

Мбвата подошел ближе к Кузнецову, потерев ладошкой подбородок и снова морща лоб. Встал за плечом и поднялся на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха.

- Там, куда нас направила Халаку, - шепотом, очень четко, по-военному, проговорил парень на ухо Кузнецову. - Пустая открытая квартира, разбитая банка крови на полу, оккультная книга с заклинанием призыва демона Шезбет и жертвоприношением - Шаку говорил с ним (или с ней?). Плюс появлялся еще один Халаку, назвавшийся Асто Видату.

- Есть еще документы из сейфа, - напомнил Тагир. - Здесь самое место, что бы их осмотреть.
Он высыпл содержимое пластикового мешка на столик, отделил рукой деньги от документов, а после среб пачки банкнот обратно в пакет и поставил его на пол. Отхлебнув пива он жестом пригласил интересующихся присоединяться.

- Едрить-колотить, - Кузнецов не сдержал нервного смешка. - Вы поняли хоть сами, че нашли-то? Холмсы-Ватсоны, Пинкертоны... Как вы живы-то до сих пор? Вы ведь знаете, ЧЬЁ это Имя в книге? Не к ночи будь помянуто. Вы в курсе, что его слуга, самый верный, самый надежный, хранит у себя всё, что нужно, чтобы вызвать его обратно, в случае чего? И этот гаврик, - Иван Сергеич махнул подбородком на замотанного в тулуп Рахманова, - это, скорее всего, его следующее тело.

Он вытаращился на мешок с деньгами, помотал головой, словно не зная, расстраиваться или радоваться, и произнес сакраментальное:
- Ну вы, блин, даете.

Пачка документов, которую отделил от бренного капитала Тагир, при беглом просмотре содержала аккуратно рассортированные по прозрачным файлам документы на квартиру, какие-то страховые полисы и лицензии на гербовой бумаге, устав какого-то ООО "СтройИнвестПроект-ещечтототам", несколько договоров и актов.

- Так что чужие имена почём зря называть вслух - не менее опрометчиво, - заметил Лившиц, перебирая бумаги на столе. - Только что глава этого местного Двора где-то встрепенулся. Это действительно его имя - то, которое на букву "ш". Поняли? И вести переговоры на равных он не привык.

- Слушайте, Андрей Сергеич, - отвлёкся старик на спасённого пленника, - а вы пока, кстати говоря, посидите, повспоминайте. Чего слышали, чего видели. Чего чувствовали. Странные слова или имена. Всё может придтись кстати.